И понял, что так же, как я научился вопреки конструктивным особенностям улыбаться, я теперь плачу.
Глава двадцать третья: про чай
Эйда и мастерица ДиДи вернулись рано утром. При этом Эйда пришла своими ногами. Я, если честно, ожидал, что теперь она как минимум месяц будет лежать в больнице с загипсованным бедром, с ногой, подвешенной на растяжку, и так далее – все по иллюстрациям в газетах. В реальности же дело ограничилось жестким фиксатором, крепившимся к родной механике и потому даже не слишком заметным под одеждой.
На утренней летучке, где присутствовали мы с ДиДи, Дейран и Эйда, тут же встал вопрос о возможной замене, и молодой механик с живописным синяком на пол-лица повторил вчерашнее:
– Замены может делать только тренер, у нас же его нет. Никто из нас квалификационный экзамен за одни сутки сдать не успеет. А если бы и успевали – провалились бы. Все до одного тренеры Золотых Крон нам отказали.
– Вообще-то, – подал я голос, показавшись из бульотки с «Бодрым завтраком» годовой выдержки, – остался один, кто еще не отказал, потому как мы его еще не спрашивали.
Все молча перевели на меня взгляд.
Сорок минут спустя мы втроем с Дейраном и Эйдой направлялись к первому, ныне уволенному тренеру нашей команды.
Итак, наш физкультурник жил в средней части когда-то общего, а теперь разгороженного на частные пространства барака – среднестатистическое жилье для механоида его уровня доходов. Ликрового замка при входе не имелось, дверь запирал только механический. Дейран занес руку для стука, но почему-то поколебался, и Эйдераанн сделала это сама.
Тренер оказался дома и сразу открыл. Он бросил беглый взгляд на фиксирующую больное бедро девушки конструкцию, безошибочно определив ее под свободными брюками, и молча отступил вглубь комнаты, знаком приглашая нас внутрь.
– Сесть не предлагаю, – сказал он, обращаясь только к своей бывшей подопечной.
– Тренер, – произнесла Эйдераанн сдержанно, – я прошу вас вернуться в команду.
Он никак не отреагировал, она выждала немного и значительно тише добавила:
– Вы мне нужны.
– Вот как? – откликнулся он, сцепив упертые в колени руки.
Его конечности находились в каком-то постоянном движении: он мял кисти, мелко притопывал носками. Я мимолетно отметил, что ровно в этой же, только статичной, позе сама Эйдераанн ждала, пока подействует заплатка на больное колено тем утром, когда все началось.
– А как, – порывисто заговорил тренер, – как, скажи, пожалуйста, я могу вернуться в команду?
Он поднял на Эйдераанн испытывающий взгляд, глаза его блестели каким-то затравленным интересом. Дейран двинулся вперед, готовый в случае необходимости заслонить Эйдераанн собой. Девушка промолчала, и, выждав, тренер продолжил:
– У меня мораторий на тренерское назначение. Ты знаешь почему?
– Нет, – сказала Эйдераанн совсем неслышно, еле пошевелив губами, и тренер гаркнул, аж побагровев от сдерживаемой злости:
– Ты знаешь, почему меня отстранили от работы? Знаешь, тварь?!
– Нет, – громче и холоднее, сжав руку в кулак, повторила Эйдераанн.
– Потому что ты сказала, что я тебя насиловал, что я тебя бил и закрывал без еды и воды в комнате! Они проводят проверку! Они опрашивают всех, с кем я или ты работали. Они ничего не найдут, – он вскочил, из красного сделавшись багровым, – они ничего не найдут, но сейчас они ищут! Потому что ты оболгала меня! Оболгала меня перед мастером Центра! Скажи, я хотя бы раз, хотя бы когда-нибудь тронул тебя? Хотя бы пальцем, тварь, я тебя коснулся?!
– Нет, – тихо, совсем по-детски сказала Эйдераанн, зажмурившись и еще крепче сжав пальцы.
– Тогда за что ты так со мной?
– Мне нужно было сохранить финансирование, – призналась девушка, отпустив по щеке горячую слезу, – и пришлось сказать что-нибудь, чтобы мне дали возможность попытаться влететь в сезон Эйлира.
– Тебе требовалось финансирование? – тихо и удивительно спокойно уточнил у нее тренер. – Ты его получила. Теперь вон отсюда.
– Тренер…
– Вон! Отсюда!
– Мне нужна замена на следующий круг. У меня трещина в кости на ноге.
– Разумеется! – снова перешел на ор ее бывший тренер. – Разумеется, она у тебя треснула, а что ты еще хотела, делая эти изменения в колене?!
– Мне нужна замена, – плача, попросила Эйдераанн, – я…
– Ты, – оборвал ее мужчина, – сделала все, что хотела, и так, как захотела сама. Я ничего теперь не могу тебе дать. И исправить тоже ничего не могу. Ты хочешь кубок Эйлира, ты считаешь себя инженером. Считаешь себя будущей чемпионкой – так иди и выиграй этот кубок Эйлира! Сама!
Эйдераанн развернулась, и Дейран хвостиком последовал за ней. Они молча, если не считать пары задавленных всхлипов девушки, вышли из барака на улицу.
– Да, – протянул юноша, – видимо, наверное, не следовало его увольнять…
Эйдераанн обернулась, взвившись, подобно пружине, и влепила ему пощечину. Я при этом чуть не слетел с его плеча, но не удивился.
– Да! – крикнула Эйда. Щеки ее уже просохли. – Мне не следовало его увольнять, чтобы дать тебе возможность получать больше в деньгах ради твоей новой девушки!
– Эйда, мне нужно… – мягко начал Дейран, но закончить ему она не дала.
– Тебе нужно, чтобы я бежала! Потому что ты зависишь от меня и она зависит от меня – от денег, которые появятся, только если я буду бежать! Что бы со мной ни случилось! Бежать и бежать хорошо! Вы все висите на мне, и я вас всех тащу, и знаешь что – я, со сломанной ногой, я побегу завтра.
И она заковыляла прочь от Дейрана.
– Ну, и чего ты стоишь? – поинтересовался я для порядка.
– Мастер, – выдохнул Дейран, снял меня с плеча и поставил на пятнышко ровно легшей краски барачного подоконника, – я должен вам кое-что сказать. Не очень приятное.
– Я знаю, – молвил я, глядя на него испытывающе, но Дейран, видимо решив получить все пощечины разом, помолчал пару секунд, шмыгнул носом и признался:
– Мне будет нечем вам платить, начиная со следующей недели. Личную карту Кейрры нужно было продвинуть в очереди для того, чтобы ее рассмотрели в этом году и она успела попасть в Паровые Долины в теплый сезон. Это важно для ее…
– Ты обидел хорошую девушку, которая этого не заслужила, – обратил я внимание Дейрана на довольно очевидный факт, – а она сделала для тебя все на свете!
– Я думаю о Кейрре! Кейрра вчера сделала для меня…
– Ты все это время думаешь только о себе!
– Вы же сказали, что нет ничего плохого в том, чтобы думать о своих проектах! Кейрре нужен этот шанс! Она должна была попробовать получить это назначение!
– Она получила?
– Нет, – сдавленно, преодолевая ком в горле, произнес молодой механоид, поставив руки на покрытый бугристой наледью подоконник, и я спокойно ему сообщил:
– Нет ничего плохого в том, чтобы думать о своих проектах, но в том, чтобы подставлять ради них других, есть. Я не буду работать с тобой без денег. Кейрра не сможет получить свой чайный признак без меня, и второго шанса без Эйды у нее не появится. У Эйды сломана нога. И все это твоя вина. Ты почему-то решил, что все будут себе в ущерб тащить твою ношу, но это не так! Даже те, кто тебя любят, не могут дать больше, чем у них есть, а ты требуешь и требуешь от них, Дейран!
– Но я же старался изо всех сил! – крикнул Дейран громко, во весь голос от отчаянья.
И страшное, выстраданное бессилие в этом крике заставило оторопеть даже меня. Отголосок этого крика, как мне показалось, поглотил в себе обычные звуки улицы. Мне сделалось нестерпимо жалко Дейрана. Он, как и его Чай, прилагал невозможные усилия, но получал в итоге одну ерунду.
Мне, как вчера, стало приторно, почти невыносимо горько внутри, будто кто-то из непутевых механиков плохо почистил меня от той самой знаменитой солено-горькой карамели, от которой я гонял Эйхнара, и вот – каждый микроскопический механизм у меня внутри теперь стал горек и солон.
